В недавнем разговоре услышал интересный взгляд на справедливость: “Справедливость — это искусственная концепция, которая имеет отношение к выживанию, если ты слабее. Натуральная же (естественная, настоящая) “справедливость” — штука достаточно жестокая и не слишком желательная.”

Вспомнилась шутка: “будем делить по-честному, по-братски, по-справедливости или поровну?” И ведь всем сразу понятно — что это очень разный дележ, верно? А вот как именно разделить на деле — тут у всех честность, братство и справедливость начинают выглядеть по-разному, и только “поровну” остается более-менее общим понятием.

Собеседник мой развивал мысль: “Если у тебя хватает сил отбить то, что принадлежит тебе (а тогда только ты и решаешь, что принадлежит тебе — по праву сильного), то справедливость тебя интересует мало. Ну разве что потом, задним числом ты постараешься объяснить, что это было справедливо, чтобы на тебя не напали ночью с целью поквитаться.

А вот если своих собственных сил не хватает, если ты слабее — тогда нужен повод подключить других, чтобы одолеть сильного вместе. Просто так рисковать за тебя они не будет, нужен “общий” интерес. Конечно, интерес может быть прост: пограбить вдвоем одного и поделить. Но  что если ты хочешь, чтобы отбитое назад вернулось тебе одному? Тогда тебе нужно как-то изловчиться и доказать, что даже отобранное у тебя добро все равно почему-то осталось твоим, и что надо его тебе — целиком вернуть. По справедливости. 

 

А если твой компаньон будет претендовать на половину отбитого (что вроде бы по-честному, вместе же сражались, один-то ты не потянул этот проект, тебе нужна был дополнительный ресурс-инвестиция — мордобойная сила твоего компаньона в плюс к твоей) — то эта его претензия на “пополам” будет несправедливой. Потому что он, получается, претендует не на долю от награбленного у “сильного”, а на то, что принадлежало тебе (до того, как “сильный” ограбил тебя). И раз так, то включая “бывшее твое” в общий дележ твой компаньон как бы грабит тебя — а ведь вы на одной стороне.

 

Поэтому вместо своей доли в “бывшем твоем” барахле компаньон получает “моральную медаль” — он “восстановил справедливость,” а не просто грабил. Ты вернул свое, он тоже чего-то получил, но он не жулик, редиска и нехороший человек, а в общем даже “страж порядка.” А значит без повода — “справедливости” — он нападать не будет, и соседям можно его не бояться. (Точнее, в итоге ему можно не бояться соседей, что после вашего совместного похода сочтут его разбойником и поднимут на вилы от греха).” 

 

Мне самому показалось, что хотя мой собеседник как-то разделил “справедливость сильного” и “справедливость слабого”, на самом деле его примеры оказались про одно и то же: сильный (или один, или когда двое на одного) использует “справедливость” как повод — чтобы ударить самому и не получить последствий. Весь вопрос обычно в том, удается ли убедить остальных в том, что их интересы не будут затронуты. Если удается — остальные лукаво соглашаются с тем, что это было справедливо, и обиженный остается ни с чем. Если у остальных страх остается — то остальные так же лукаво стремятся “наказать” грабителя за “несправедливость” — то есть обезопасить себя. Правда, силенок у этих самых остальных не всегда хватает, но враждебность копится. 

 

Высший пилотаж, конечно, заключается в том, чтобы сам ограбленный признал (искренне и перед собой, а не вслух и под дулом пистолета), что все было справедливо. Тогда “отъем” можно считать произведенным ну просто ювелирно чисто. Но обычно так не случается. Поэтому — и тут я согласен с собеседником — объективной для всех справедливости не бывает. Обиженный всегда недоволен. Зато бывает “хрупкое согласие многих в своих интересах” считать тот или иной грабеж, насильничание и обман — справедливым. То есть оправданным. А призывы к справедливости оказываются раз за разом призывами к расправе.

 

Естественно, с “плохими парнями” к попутной выгоде парней “хороших.”