Заблуждение: Нет ничего лучше, чем зарабатывать на жизнь своим любимым делом.

Истина: Оплата занятия, которым вы и так любите заниматься, может привести к снижению интереса к нему, поскольку вам может начать казаться, что ваш интерес обусловлен вознаграждением, а не внутренней потребностью.

«Деньги — не главное». «Счастье за деньги не купишь». «Не работай на дядю». «Просто придумай, как получать деньги за то, что любишь делать».

Подобные афоризмы имеют большой успех в социальных сетях; то и дело кто-нибудь из вашей друзей пересылает вам эти фразочки, точно так же получив их от какого-нибудь своего френда. На них постоянно ссылаются в своих дискуссиях люди, осуждая скучные, но хорошо оплачиваемые работы, и ими же щедро нафаршированы церковные проповеди и отполированные до зевоты речи на вручении дипломов.

Деньги, слава, престиж — всё это так сильно манит, заставляя тянуться всё дальше и дальше за край, учиться дольше и больше, работать усерднее и усерднее. Когда кто-нибудь напоминает вам, что зарабатывание денег в ущерб всему остальному не должно быть главной целью жизни, вам это нравится. Вы это ретвитите. Постите на стенке. Вы пересылаете эту фразу всем своим друзьям и снова возвращаетесь к работе. 

Что же об этом думает наука? Все эти мотивирующие картинки, от которых так и веет мудростью, безусловно прекрасны и всё такое, но как насчёт того, чтобы провести настоящий тест? В деньгах ли счастье? В 2010 году учёные опубликовали результаты исследования, рассматривающего этот самый вопрос.

В научной работе Дэниэла Канемана [Daniel Kahneman] и Ангуса Дитона [Angus Deaton], опубликованной в Докладе Национальной Академии Наук, исследуются образ жизни и доход почти полумиллиона случайно отобранных жителей США. Они рассмотрели исследуемых с точки зрения «эмоционального благосостояния» — этот термин используют психологи для описания спадов и подъёмов настроения, которые люди чувствуют в течение дня, например, «радость, стресс, грусть, злость и волнение», и интенсивности этих эмоций. Другими словами, они измеряли, насколько счастливы или несчастны люди в течение некоторого времени и как это связано с тем, сколько денег они приносят в дом. Они проверяли это посредством выяснения, способны ли участники стабильно воспринимать все краски жизни, вкушают ли они поэтическую суть бытия.

Исследователи обнаружили, что деньги действительно являются важнейшим фактором повседневного счастья. Ну, не удивили. Всем известно, что неплохо бы иметь какое-то количество денег, чтобы платить за еду, крышу над головой, одежду, развлечения и возможность время от времени прикупить новый девайс Apple. Удивительным для ученых оказалось то, что в какой-то момент уровень счастья испытуемых начинал падать. То есть счастье, которое дают человеку деньги, не возрастает постоянно, однажды оно достигает плато. Исследование показало, что не только нехватка денег делает человека несчастным, но и их избыток. 

Согласно этому исследованию, в настоящее время в Америке средний доход, необходимый для того, чтобы чувствовать себя счастливым изо дня в день и испытывать пресловутое «эмоциональное благосостояние», составляет 75 000$ в год. Как выяснили исследователи, более высокий доход «не оказывает влияния на уровень счастья, радости, грусти или стресса». Человек, зарабатывающий, допустим, 250 000$ в год, не имеет ни более высокого уровня «эмоционального благосостояния», ни дополнительной порции счастья по сравнению с человеком, зарабатывающим 75 000$ в год. В Миссисипи эта цифра несколько меньше, в Чикаго несколько больше, но вся соль в том, что потолок счастья, которое принесет вам рост вашей зарплаты, существует. Очень богатый человек может думать, что он счастливее других, и вы даже можете с ним согласиться, но оба вы заблуждаетесь.

Если у вас нет денег, то их появление может улучшить вашу жизнь и даже сделать вас счастливее, но как только вы смело ходите ужинать в Red Lobster каждый вторник (рыбный ресторан для среднего класса — прим. переводчика), ни на секунду не волнуясь, потянете ли квартплату за этот месяц — все, приехали. Как метко заметил Генри Дэвид Торо [Henry David Thoreau], «Богатство человека измеряется числом вещей, расходы на которые он может не считать». На данный момент в Америке возможность не считать расходы на большинство вещей, согласно исследованию Канемана и Дитона, оценивается в 75 000 долларов в год. 

Если вам трудно в это поверить, не волнуйтесь, вы не одиноки. В 2011 году в Университете Корнела [Cornell University] был проведен опрос, в котором американцев спрашивали, чего бы им хотелось больше: больше спать или больше зарабатывать. В основном, опрошенные выбирали больше зарабатывать. На выбор предлагали два варианта: А) зарабатывать 80 000 долларов в год, вовремя уходить с работы и спать по восемь часов каждый день; или Б) зарабатывать 140 000 долларов в год, каждый день работать сверхурочно и спать по шесть часов. Большинство клевало на бОльший доход. И это очень огорчает, потому что — несмотря на то, что это хорошо смотрится на бумаге и греет душу — исследование показывает, что на практике все происходит иначе. Как ни жонглируй фактами, наука остается непреклонна: как только ваши базовые потребности удовлетворены, никакие деньги не сделают вас счастливее. 

Вы поймете почему, когда поближе познакомитесь с такой жемчужиной мира психологии, как эффект избыточного оправдания. Для его изучения мы перенесемся в 1973 год, когда группа психологов во имя науки отбила нескольким детям любовь к рисованию.

В XX веке, когда психология стала самостоятельной научной дисциплиной, многие психологи, вышедшие из университетских застенок, обрели известность как светила науки, отвесив человечеству пару звонких пощечин. Зигмунд Фрейд рассказал людям о бессознательном и о зыбком, скрытом мире желаний и страхов. Карл Юнг ввел в обиход понятия «архетип», «интроверсия» и «экстраверсия». Абрахам Маслоу дал нам иерархию потребностей, включая обнимашки и секс. Тимоти Лири [Timothy Leary] кормил студентов Гарварда психоделическими грибами и пропагандировал идею о том, что целое поколение должно употреблять ЛСД, чтобы «балдеть, врубаться и отжигать». Были и другие, но в 1970-х настоящей звездой рок-н-рола среди психологов стал Б. Ф. Скиннер [B. F. Skinner].

Фотография Скиннера с его ящиками появилась на обложке журнала «Time» в 1971 г. под зловещим заголовком «Мы не можем позволить себе свободу». Его исследования в области бихевиоризма уже были известны обществу, и он собирался использовать свою славу, чтобы внушить всему человечеству, что такой вещи, как свободная воля, не существует. Результаты его исследований наглядно демонстрируют нам популярные американские телешоу «Суперняня» и «Заклинатель собак»: желаемое поведение подкрепляется наградой, а в ответ на нежелаемое поведение следуют наказание или безразличие. Результаты такого подхода впечатляют. Скиннер даже научил птиц летать восьмеркой по команде и управлять боеголовками. Он изобрел колыбельки с климат-контролем, в которых дети никогда не плакали. Он создал обучающие машины, влияние которых на пользовательские интерфейсы чувствуется до сих пор. И он же напугал целое поколение романтичных искателей свободы идеей о том, что свобода — это иллюзия. 

Скиннер утверждал, что все человеческие мысли и поступки являются всего лишь реакцией на стимулы, то есть приобретенными рефлексами. По сути, это означает, что всё, что вы делаете, — это либо стремление к поощрению, либо избегание наказания. Вся ваша жизнь — череда эволюционно отобранных приемчиков и желаний, приправленных запрограммированными интересами и страхами. Никакого «Я» не существует. Никто ничем не управляет. Всё это лишь иллюзия, побочный эффект действия высшей нервной системы, следящей за вашими действиями и мыслями.

В свете этого Скиннер отстаивал идею о том, что можно построить общество, установив цели и затем положительно подкрепляя стремление людей к этим целям. Скиннер исходил из того, что от природы все люди ленивы, жадны и жестоки. Он утверждал, что люди стремятся приобрести и закрепить свой статус посредством социальных структур, классовой борьбы и кровопролития. Он учил мир тому, что людям нельзя доверять свободу. Зато психология могла создать системы, направляющие людей к позитивным целям, чтобы обеспечить наивысшее возможное качество жизни для всех.

Как вы могли уже догадаться, идея о том, что у людей ни души, ни, по крайней мере, какой-нибудь особой божественной искры, вызвала у общества ментальное несварение. Многих психологов коробило представление о человеке как о наборе химических реакций вкупе с физическими законами, чьи действия не отличаются от действий оползня, увлекающего за собой камни с горных склонов, или дерева, превращающего энергию солнечного света и углекислый газ в древесину. Скиннер утверждал, что все, что происходит в вашей голове, не имеет никакого значения, а ваше поведение, мысли, чувства, убеждения и т.д. определяет окружающая среда — все, что происходит вокруг вас. Для многих подобное заявление было дерзким и пугающим, поэтому наука принялась разбирать его по косточкам. 

Среди тех, кто захотел разобраться, действительно ли разум является всего лишь кучей реакций на поощрение и наказание, были психологи Марк Леппер [Mark Lepper], Даниэль Грин [Daniel Greene] и Ричард Нисбетт [Richard Nisbett]. Их интересовал вопрос, играет ли мышление о мышлении большую роль, чем предполагали бихевиористы. В своей книге «The Hidden Costs of Reward» («Скрытые издержки вознаграждения») они детально описали один свой эксперимент, который помог психологии выбраться из ямы, которую для неё выкопал Скиннер.

В 1973 Леппер, Грин и Нисбетт встретились с руководителями кружков детского творчества, ну, знаете, в которых делают бусы из макарон и пластилиновые архитектурные шедевры. Они позвали детей и дали им возможность самим выбрать любой вид занятий. Психологи же могли наблюдать за всем этим из-за одностороннего стекла и делать пометки. Для эксперимента им нужны были дети с природной страстью к искусству. Поэтому из всех играющих детей психологи выбирали тех, кто тянулся к акварели и раскраскам. Определив в группе юных художников, психологи отмечали уровень их увлеченности и интереса к выбранным занятиям для последующего сравнения. 

Затем они разделили выбранных детей на три группы. В группе А они пообещали подарить Диплом Крутанского Художника с блестяшками каждому, кто будет рисовать в свое свободное время. В группе Б они ничего такого не обещали, однако если какой-нибудь малыш снова принимался за рисование, то он неожиданно для себя получал точно такой же Диплом Крутанского Художника с блестяшками, как в группе А. Группе В вообще ничего не сказали и никого, кто возился с карандашами и красками, впоследствии никак не вознаграждали. 

В течение следующих трех дней ученые наблюдали, чем предпочитали заниматься дети, когда у них было свободное время. Затем они вручили все дипломы, прекратили наблюдение и подождали две недели. Когда они вернулись, то предложили детям тот же выбор, что и в начале эксперимента. Три группы, три разных опыта, много крутых занятий и игрушек — как вы думаете, что изменилось?

Так вот, в поведении группы Б и В ничего не изменилось. Они по-прежнему шли к ящику с карандашами и красками и рисовали монстров, и горы, и домики с причудливыми столбиками дыма, поднимающегося из печных труб, с тем же энтузиазмом, что и до прихода психологов в их детский сад. В группе А все было не так. Их было не узнать. Дети из группы А «посвятили рисованию значительно меньше времени», чем другие группы, и «демонстрировали значительное снижение интереса к данной деятельности» по сравнению с началом эксперимента. Почему?

Детей смутил, поработил и отравил удовольствие от рисования эффект избыточного оправдания. История, которую рассказывали себе эти дети, отличалась от историй других детей. Вот как работает этот эффект.

В соответствии с теорией самовосприятия вы наблюдаете за собственным поведением, а затем, когда уже все сделали, придумываете историю, которая бы объясняла ваши поступки. Иногда эта история близка к истине, а иногда всего лишь звучит красиво и выставляет вас милейшим человеком.

Например, исследователи из Стенфордского университета [Stanford University] однажды разделили студентов на две группы. В одной из групп студенты получили скромное денежное вознаграждение за то, что на протяжении часа крутили деревянную ручку. Второй группе за то же задание щедро заплатили. 

Когда час истек, исследователь попросил студентов обеих групп рассказать следующему человеку, которому тоже предстояло заниматься этим скучнейшим заданием, что задание было крутым и веселым. После этого каждый студент заполнил анкету, в которой спрашивалось, что он чувствовал на самом деле. Люди, получившие гроши, написали, что исследование было офигенно интересным. Неплохо подзаработавшие студенты написали, что на самом деле это было ужасно скучно.

И те, и другие наврали следующим за ними людям, однако вместе с деньгами студенты, получившие большую оплату, таким образом получили внешнее оправдание своего поведения. У первой группы не оказалось никакого оправдывающего их вранье внешнего обстоятельства, поэтому им пришлось его выдумать. Чтобы хоть как-то спастись от презрения к себе, они находили утешение, выдумывая внутреннюю причину, они рассуждали приблизительно так: «Не, ну, тут как посмотреть, не самое же на свете скучное занятие».

Это называется эффект недостаточного оправдания [insufficient justification effect] — полная противоположность эффекту избыточного оправдания. Они как инь и ян: разница в придуманных историях была лишь в величине вознаграждения и наличии внутренней или внешней мотивации. То же самое происходит с вами каждый день: в основе каждого выбора, который вы делаете, лежат ваши внутренние или внешние цели. 

Мотиваторы могут быть внутренними, они двигают вас изнутри. Как объясняет Даниэл Пинк [Daniel Pink] в своей книге «Drive» (Драйв), к ним относят процесс овладения каким-либо навыком, ощущение самостоятельности и стремление к своим целям. Есть вещи, которые вы делаете только потому, что они приносят вам моральное удовлетворение, или вам кажется, что у вас получается все лучше с каждым разом, или что вы управляете собственной судьбой, или участвуете в общем деле, или помогаете таким образом обществу.

Внутренние поощрения демонстрируют и вам, и другим вашу ценность. Они достаточно абстрактны и их трудно измерить. Если попытаться изобразить их в форме графика, они образуют кривые, стремящиеся к бесконечности. Поэтому вы стремитесь стать выдающимся виолончелистом, или на добровольных началах участвуете в организации кампании вдохновляющего политика, или строите звездолет Энтерпрайз в Майнкрафте [или переводите этот огромный текст — прим. переводчика]. 

Некоторые мотиваторы появляются извне. Это материальные бонусы за реальные поступки. Они существуют в объективной реальности ещё до того, как вы беретесь за задание. Такого рода мотиваторы включают в себя деньги, призы и награды, или — в случае наказания — угрозу потери чего-то важного или приобретение чего-то нежелательного. Внешний мотиватор можно легко определить количественно, его можно представить в виде диаграммы или рассчитать на калькуляторе.

Вы работаете в две смены за сверхурочные, чтобы оплатить аренду. Вы зубрите конспекты, чтобы стать врачом, в надежде, что папа наконец-то вас похвалит. Вы отказываетесь себе в чизкейках, чтобы к Рождеству влезть в те самые брюки. Если вы можете признаться себе, что получение награды является единственной причиной, по которой вы занимаетесь спортом, ходите на работу, соблюдаете скоростной режим — то это, скорее всего, внешний мотиватор. 

В зависимости от того, является ли награда внутренней или внешней, можно определить декорации вашей истории — на рынке или в сердце. Дэн Ариэли [Dan Ariely] в своей книге «Predictably Irrational» («Предсказуемая иррациональность»), пишет, что вы, как правило, бессознательно оцениваете свое поведение с точки зрения либо социальных, либо рыночных норм. Помогать друзьям бесплатно и помогать за пятьдесят баксов — это не одно и то же.

Одно дело — лечь в кровать вместе с человеком, с которым вы сходили на свидание, хорошо узнали, с которым до утра пекли лимонные кексики и болтали о различиях и сходствах «Во все тяжкие» и «Прослушки». Но если после такого вам сунуть сто баксов со словами «Спасибо, это было супер», вас просто раздавит подобными рыночными отношениями. 

В человеческих взаимоотношениях «платежи» являются неявными и, таким образом, ваш рассказ является невосприимчивым к эффекту избыточного оправдания. Под такими «платежами» понимаются похвала и уважение, признание вашей компетентности, чувство локтя или любовь. 

Платежи в рыночных условиях являются явными, так что история легко изменяется под воздействием эффекта избыточного оправдания. Рыночные платежи являются чем-то измеримым, что, в свою очередь, делает мотиватор измеримой, причину вашего поведения легко объяснить, а вас — легко понять.

Эксперимент отбил у детей всякую любовь к искусству не потому, что они получили награду. Вообще-то, в группе Б раздали точно такие же награды, но их желание рисовать не исчезло.

Это произошло из-за истории, которую каждый ребенок выдумал сам для себя, которая объясняла бы, почему он выбрал то, что выбрал, и сделал то, что сделал.

В ходе эксперимента участники группы В думали, вероятно, так: «Я нарисовал эту картину потому, что я люблю рисовать». Участники группы Б думали: «Я получил награду за то, что я люблю делать». Участники группы А думали: «Я нарисовал это, чтобы получить диплом!».

Когда все три группы столкнулись с одинаковыми ситуациями, группа А столкнулась с метапознанием, вопросом, бременем, неизвестным другим группам. Ученые в исследовании с деревянными ручками и рисующими детьми показали, что Скиннер смотрел слишком узко. Мышление о мышлении всё меняет. Получение вознаграждения извне может изменить ход всех ваших мыслей. 

Как писали Леппер, Грин и Нисбет, «участие в деятельности, изначально интересующей субъект, на условиях, которые делают очевидным для данного субъекта, что занятие данной деятельностью является способом получить доступ к какой-либо желаемой цели, может привести к последующему уменьшению внутренней изначальной заинтересованности в такой деятельности».

Другими словами, если предложить вам вознаграждение за выполнение работы, которая вам и так нравится, а вы согласитесь, то рано или поздно вы начнете сомневаться, выполняете ли вы её только из-за большой любви или всё же из-за награды.

В 1980 году Дэвид Розенфельд [David Rosenfield], Роберт Фолджер [Robert Folger] и Гарольд Адельман [Harold Adelman] из Южного Университета Методистов [Southern Methodist University] обнаружили способ, при помощи которого можно справиться с эффектом избыточного оправдания. Ищите работодателей, которые выдают вознаграждение (зарплату, бонусы, повышения и т.д.), исходя не из норм выполнения или результативности, а из ваших способностей.

Они провели эксперимент, в котором испытуемым сказали, что целью исследования является поиск интересных способов развития словарного запаса в школах. Они разделили испытуемых на две группы, по две подгруппы. В первой группе испытуемым платили за высокое качество выполненного ими задания. Во второй группе испытуемым платили за количество выполненных заданий. 

Испытуемые получили 26 домино с нарисованными буквами вместо точек и пачку карточек с 13 случайно выбранными буквами на каждой. Испытуемые засекали время и использовали свои домино, чтобы составить слова с использованием букв на карточках. После того как они использовали 9 букв или тратили на это задание полторы минуты, они переходили к следующей карточке и так далее до конца эксперимента.

Задание оказалось сложным, но увлекательным. По мере того как испытуемые продолжали выполнять его, их способности улучшались.

Людям в первой категории платили за качество: подгруппе А сказали что размер их оплаты зависит от того, насколько хорошо они выполнили задание относительно среднего уровня качества выполнения; подгруппе Б сказали то же самое, но не упомянули об оплате.

Людям во второй категории платили за количество: подгруппе В ученые сообщили, что каждое составленное слово увеличивает общий размер вознаграждения; подгруппе Г сказали, что у них почасовая оплата.

После окончания игры ученые якобы провели подсчет результатов всех испытуемых и показали подгруппам А и Б результаты (вымышленные!) качества их выполнения. Вне зависимости от реального качества выполнения задания половине людей из подгрупп А и Б ученые сказали, что они выполнили его плохо, а второй половине — что задание выполнено замечательно. Точно также разделили подгруппы В и Г, которым платили за количество. Половине людей из этих подгрупп заплатили много, второй половине — мало. После чего испытуемые должны были заполнить анкету и три минуты провести в одиночестве в комнате, где находились домино и карточки. Именно в этот момент начиналось настоящее исследование. Ученые хотели выяснить, кто продолжит играть в игру ради удовольствия и сколько времени потратит.

Люди из подгрупп А и Б, которым заплатили больше чем «в среднем», снова стали играть в игру и тратили на неё около двух минут. Те, которым сказали, что они плохо справились с заданием, играли немного дольше. Люди из подгрупп В и Г (которым платили за количественный результат) играли значительно меньше людей из первой группы (где платили за качество); более того, чем меньше они получили, тем меньше они играли просто так.

По результатам исследования можно предположить, что, если вы получаете вознаграждение в зависимости от того, насколько хорошо выполняете задание, то, до тех пор пока эти критерии полностью ясны, ожидаемая награда будет вызывать у вас этот волнующий азарт истинного признания, и чем больше награда, тем сильнее это чувство и тем больше усилий вы будете прикладывать в будущем. С другой стороны, если вас награждают за сам факт физического присутствия, в независимости от того, насколько хорошо вы выполняете свою работу и чего вы достигаете, это чувство отсутствует. В таких условиях бОльшая награда не ведёт к увеличению стараний и не побуждает вас бороться за своё превосходство. 

В общем и целом, исследование даёт основания предполагать, что награда имеет мотивирующую силу до тех пор, пока позволяет человеку чувствовать себя компетентным. Деньги сами по себе не дают такого эффекта. Если ты получил деньги, то, когда ты объясняешь сам себе, почему ты так усердно работал, ты приходишь к выводу, что делал это, чтобы тебе заплатили. Ты начинаешь верить, что тебя принудили и подкупили. В отсутствие того, что учёные называют «оценкой компетентности», у тебя нет красивой истории, чтобы рассказать самому себе, что выставляет тебя плохим парнем. Квоты, сверхурочные и почасовая оплата ничего не говорят о вашей компетенции. Доплаты, основанные на выполнении требуемого числа операции или достижении количественных показателей, заставляют вас чувствовать себя машиной.

Если вы платите людям за выполнение задания, а не за их умственные способности, они теряют интерес к игре. Если вы платите детям за то, что они рисуют, удовольствие превращается в обязаловку. Денежное вознаграждение в качестве приятного дополнения к похвале, прочим поощрениям и ощущению радости от собственных достижений сильно мотивирует, но только в том случае, если оно не было ожидаемо. Только тогда вы можете продолжать верить в свою историю, которая помогает вам продолжать свое занятие; только тогда вы можете объяснять свой интерес внутренним стремлением.

Подумайте об истории, которой вы оправдываете свой выбор работу. Насколько она легко поддается действию этого эффекта? 

Быть может, ваша история звучит примерно так: «Работа — это, в конце концов, всего лишь средство. Ты ходишь на работу — тебе платят. Ты обмениваешь свои старания на „фишки выживания“ и, от случая к случаю, на стимпанковские стринги с Etsy. Работа — это не веселье. Работа нужна, чтобы оплачивать счета. Весело может быть там, где ты не работаешь». Что ж, если вы смотрите на мир именно так, то и ваша история в безопасности. В такой среде, предположения Скиннера будут истинными: вы будете работать ровно столько, сколько необходимо для того, чтобы продолжать получать зарплату. Если вам предложат более крупное вознаграждение, вы будете работать усерднее.

Но возможно, ваша история звучит так: «Я люблю то, что я делаю. Это меняет жизни людей. Это делает мир лучше. Я постепенно становлюсь профессионалом в своей области и уже сам выбираю, как мне решать ту или иную проблему. Моё начальство ценит мои старания, полагается на меня и хвалит меня».

В таком сценарии вознаграждение только мешает вам работать. Как показывает исследование счастья Канемана и Дитона, как только вы начинаете зарабатывать столько, чтобы стабильно чувствовать себя счастливым, вас должно мотивировать что-то иное. Как показывает исследование счастья и денег Канемана и Дитона, когда у вас есть кровать, водопровод и доступ к поп-корну из микроволновки, вы продолжаете заботиться о материальном вознаграждении только ради своего статуса, ради символов своих заслуг, ради всякой ерунды, которая демонстрирует вашу крутость себе самому и окружающим. 

Должности, степени, призы, награды, Нобелевская премия или премия Оскар — всё это условные обозначения вашей компетентности. Эти награды повышают вашу внутреннюю мотивацию, поднимают самооценку и укрепляют уверенность в собственной эффективности. Они показывают, что вы прошли на следующий уровень в реальной жизни. Ачивка получена. Они помогают вам создать личную повесть, которую вы сможете рассказывать самим себе с удовольствием.

Эффект избыточного оправдания рушит ваши хрупкие личные повести, особенно, если вы ещё не определились, что делать со своей жизнью. Как только вы соглашаетесь получать з/п за то, что раньше делали бесплатно, возникает риск перепутать, чем привлекает вас это занятие: внешней выгодой или личной заинтересованностью. Появление дополнительных условий не только может привести вас к неудаче — оно перепутает вам все карты. Вы рискуете поверить, что все ваши усилия были вызваны вознаграждением, а вовсе не вашей страстью, и в будущем для вас станет непростой задачей замотивировать себя. Оглядываться назад и объяснять свои действия одной лишь внутренней мотивации станет всё сложнее. Как только отдача от любимого дела, измерить которую не представлялось возможным, становится суммой в налоговой декларации, такое дело может превратиться в каторгу.

Обо всем этом на тренингах нейролингвистического программирования.